Omar Harfouch Book 2006 : Mystère, Scandales et Fortune.

Omar Harfouch Book 2006 : Mystère, Scandales et Fortune.

Омар, о Вас много говорят и пишут, причем порой – вещи совершенно противоречивые. Говорят, например, что Вы – принц крови. Правда ли это?

– В Ливане существует пять семей, веками управлявших Ливаном – до момента французской колонизации. Одна из них – Арфуши, их сегодня около 200 человек. Но вы должны понимать, что принц сегодня не значит – владелец дворцов, драгоценностей и так далее, во времена колонизации мы потеряли все, кроме титула.

– То есть, в паспорте у Вас чёрным по белому написано: Омар Арфуш, принц?

– (смеется)  в Ливане действительно пишется в паспорте перед именем и фамилией. Но мой отец был коммунистом, мы никогда, например, не отмечали религиозные праздники. А после того, как мы поменяли гражданство, отец убрал из своего паспорта титул. Сегодня у меня, у моего брата и сестры в паспорте титула и информации о вероисповедании нет.

– А вы верующий человек?

– Я всегда отвечаю на такие вопросы, что я –  человек мира. Я бы не хотел себя загонять в рамки одной религии. Мой брат Валид Арфуш принял христианство в Украине, и я его в этом очень поддерживаю – он постоянно живет в Украине, у него там семья, дети, это правильно.

– Вы говорили, что Ваша семья многого лишилась после колонизации Ливана. То есть, принц Омар Арфуш рос в бедном квартале?

– Нет, у нас была большая квартира в одном из лучших районов, нашим соседом был, например, министр юстиции. Но  мы не жили во дворе с множеством слуг, как часто думают.

– Почему принц решил стать пианистом? Это – престижная профессия в Ливане?

– Совершенно непрестижная. В Ливане хорошо, если 20 пианино на всю страну с населением в 2, 5 млн. человек найдется. Мне повезло, что у нас дома этот инструмент  был. И когда я заявил, что хочу быть музыкантом, реакция была такая: «Ты с ума сошел??? Ты будешь играть на свадьбах???». В Ливане музыкант – значит человек, который играет на свадьбах, на барабанах каких-нибудь. А не  Мусоргский, Римский – Корсаков, Чайковский. Я фактически не жил в моём районе, в моем окружении, я жил их музыкой. Я знаю все об этих композиторах, нет ни одного письма Чайковского брату, которое я бы не прочитал. У нас было много дисков с классической музыкой. Мой любимый – Шопен в исполнении Артура Рубинштайна. Он для меня – как религиозная книга.

– У вас в семье кто-нибудь еще играл на фортепиано?

– Сестра. И фортепиано, собственно, было для нее. Я не ходил в музыкальную школу сначала, я играл на слух, когда дома никого не было. Но однажды наша соседка рассказала маме, что я играю в их отсутствие. Мама рассказала папе, и тот попросил меня сыграть. Он настолько был потрясен, что обнял меня и разрешил заниматься музыкой.

– Говорят, что Ваша карьера началась с концертов при дворе Президента Ливана?

– Давать концерты в Ливане  я начал с 14 лет. Сначала – не во дворце, конечно. Мой друг, музыкант Гутаф Хури(он вообще-то композитор, который получил образование в киевской консерватории), собирал музыкантов и организовывал концерты классической музыки. Все играли Шопена, Баха, а я всегда исполнял вещи собственного сочинения. Наверное, поэтому меня заметил президент Сулейман Франжье. Вот уже после этого я стал фактически придворным пианистом. Играл почти каждый вечер, спал во дворце, как какой-нибудь капельмейстер при дворе одного из европейских монархов в 19 веке. Но – на уровне Ливана. Президент, в общем-то, не очень хорошо разбирался в классической музыке.

Я был влюблен во внучку президента – Катю. Ее мама родом из Стокгольма, потому Катя была очень красивой – зеленые глаза, светлые волосы. Катя каждый вечер сидела рядом, со мной, когда я играл на рояле. Но вскоре она погибла, и я впал в депрессию. Президент, видя это, хотел меня отправить во Францию учиться музыке, но я заявил, что хочу в СССР,  или туда, или – никуда.

– Почему? Из-за сильной фортепианной школы?

– Школа самая сильная. А кроме того – у меня душа славянская. Я живу только тогда, когда рядом со мной есть хотя бы один человек из России, Украины.

– Что нравится?

– Сложно сказать, есть такие вещи,  которые сложно передать словами. Я когда приехал – мне все нравилось. Мне во Франции бывает скучно. В России, Украине все как-то по-настоящему: кризис – это значит, что не за что жить, действительно не за что, что люди теряют миллионы, борются за выживание, здесь нет состояния «между», есть – «или – или». А во Франции сегодня главный политический вопрос – спит сегодня Президент с Карлой Бруни или уехал к себе в апартаменты, понимаете?  Люди рождаются, ходят в школу, женятся на женщине, которая изменяет каждый день – все расписано на годы вперед, несколько поколений французов живут по одной и той же схеме. А в России, Украине, люди с 13-14 лет взрослеют, начинают думать о будущем, бороться за него – это для меня и есть жизнь.

– Именно президент Ливана отправил Вас в Москву?

– В 1988 году я победил в конкурсе, который проводился среди участников из стран Ближнего Востока – Палестина, Иордан, Ливан и так далее. Победитель – один, главный приз – учеба при Московской консерватории.

В один прекрасный день к нам постучались из российского посольства, причем говорили они на чистом арабском языке, и сказали – ты победил, вот виза (это была отдельная большая бумага, которая прилагалась паспорту) и билеты на самолет. Причем этот самолет вылетал не из Ливана, а из соседней страны Сирии через 10 часов.

Мне кажется, они сделали все, чтобы я не поехал.  Я еле- еле успел собрать чемодан, и улетел со 150 долларами в кармане. Приземлился в Москве 9 сентября и с тех пор считаю этот день своим вторым днем рождения.

– Вы приехали учиться в Москву, но жили потом на Украине..

– Я учился при московской консерватории имени Чайковского. Потом Михаил Горбачев решил показать Западу, в первую очередь – США, что в России может быть гласность, и открыл секретные города. А соответствующие органы озадачились поиском просоветски настроенного иностранца, которого можно отправить жить в один из таких городов – Днепропетровск.

– Вас долго уговаривали?

– Мне очень хотелось увидеть Днепр. У меня даже открытка была с его изображением. И, когда мне предложили поехать в Днепропетровск, я первое о чем, наверное, спросил – а там Днепр есть? Мне сказали – есть. И я поехал.

Было так интересно – в СССР существовал стереотип, что иностранец – это человек, с ног до головы одетый в джинсу. Вот меня перед поездкой в джинсовую одежду нарядили.  А потом в какой-то момент я решил,  что меня сослали в лагеря, ГУЛАГ какой-нибудь, потому что ехал 24 часа, а за окном –  снег, снег, снег. Встречали торжественно – с оркестром, телевидением, потом почти каждый день приглашали в гости, на какие-то приемы, все хотели познакомиться с первым иностранцем в Днепропетровске.  Тогда я познакомился с будущим президентом Украины – Леонидом Кучмой, который в это время руководил Южмашем.

– В Украине Вы продолжали учиться музыке?

– Да, я учился в Днепропетровском  музыкальном училище и, параллельно, – в Дипломатической академии в Москве. Когда случился путч, я вынужден был выбирать – Россия или Украина.  Я уехал окончательно на Украину, хотя в то время достаточно богат был для России и чувствовал себя там неплохо. Моё первое состояние я сделал именно в Москве…

– Сделали состояние – в смысле заработали большие деньги?

– Да. Я расскажу то, о чем никогда не говорил. Я приватизировал общежитие для студентов дипломатической академии, сделал там евроремонт и начал возить иностранцев на подготовительные курсы при академии. Каждый студент платил за год проживания $ 3 тыс.  А мне это практически ничего не стоило.

– Сегодня вы даете концерты как исполнитель классической музыки?

– Иногда. Последний раз это было год назад, когда я давал закрытые концерты в Министерстве иностранных дел Франции.

– Вы уехали из Москвы, потеряв там свой бизнес. С чего начинали в Украине?

–  Мы создали радиостанцию. Журнал и остальные проекты были уже потом.

– А почему именно радиостанцию?

– Мы с братом не бизнесмены. Поэтому когда все начали интересоваться металлом, газом и нефтью, мы решили делать то, в чем разбираемся – это пресса и музыка.

В то время FM – волн не было, а радиочастоты использовались очень часто военными ведомствами. Мы обратились к Леониду Кучме с просьбой выделить частоту для FM – радиостанции и «SuperNova» начала вещать тогда, когда у людей не было даже радиоприемников, чтобы нас слушать. Мы подписали договор с Radio Francе International (RFI) – это что-то вроде французского BBC  и транслировали ее программы два часа в день. Французское государство дало нам для этого все возможности – поставили тарелки и так далее. Утром  мы передавали новости на французском языке – как раз в то время, когда посол Франции ехал на работу. Все остальное время –  это были программы русской служба RFI. Такое сотрудничество открыло перед нами новые возможности на международном уровне, наш бизнес оказался под защитой Франции.

В 1997 году мы начали заниматься модельным бизнесом. Тогда нам предложили стать медиапродюссерами конкурса «Мисс Европа», который впервые решили провести в Украине. Мероприятие было очень серьезное, об этом говорит даже тот факт, что в жюри присутствовала звезда такой величины, как Ален Делон. Тогда мы наладили дружеские отношения с 12 европейскими телеканалами.

После этого конкурса модельное агентство «Элит» предложило нам с братом организовать конкурс  «Мисс Вселенная» в Украине, который за три года невероятно вырос. Уже в 2000 году его бюджет составлял $11 млн, а участниками были 63 страны.

Потом я открыл фирму в Швейцарии, которая купила франшизу + 33% акций модельного агентсва «Элит», которые  ровно через год я продал за несколько миллионов долларов. И эта сумма уже  была достаточной, чтобы я жил нормально.

– Насколько прибыльное дело – организация конкурсов красоты?

– При хорошей организации – не меньше $3 млн. может принести конкурс красоты такого уровня. Когда мы в 2000 году  организовали конкурс «Элит» в Женеве, прибыль составила $9 млн. Организация конкурса обошлась всего в $1 млн. Сейчас же можно заработать не только на спонсорстве, продаже прав на трансляцию конкурса, но и, допустим, на голосовании по sms. Но для того, чтобы столько заработать, нужно провести честный конкурс, иначе ни один серьезный рекламодатель не будет вкладывать в этот конкурс большие деньги, так как рискует потерять репутацию.

–  Планируете ли вы проводить конкурс «Мисс СССР» в этом году?

– Наверное, нет. Мы начали очень хорошо. На достаточно высоком уровне делать «Мисс СССР» и я не хочу опускаться ниже существующего уровня, делать конкурс, где не будет ни красивых девушек, ни интересного жюри. Сегодня кризис, и мы не можем привлечь пока ни одного серьезного спонсора.

– Сегодня какими видами бизнеса занимается Омар Арфуш?

– Мы с братом 50 на 50 процентов владеем Nova Media Group, которая занимается не только развитием радиостанции SuperNova (продали же радио в хорошие руки- Валид говорил в интервью) и изданием журнала «Папарацци», но и продюссированием альбомов, исполнителей, телепрограмм и так далее. Есть подразделения Nova Media Group, которые занимаются модельным бизнесом, дизайном помещений.

– Бизнес не мешает оставаться в хороших отношениях с братом?

– Нет, мы с Валидом – словно близнецы. Мы понимаем друг друга, никогда не считаем, кто сколько зарабатывает, у нас один счет на двоих. У нас общая жизнь, общая судьба.

– Был ли у Вас все это время в голове какой-то план того, как создать и увеличить капитал?

– Я не бизнесмен. Я никогда не стремился стать богатым. Все получилось случайно. Я изначально просто хотел быть пианистом. Потом понял, что могу быть плохим пианистом, потому что не занимался с детства – недостаточно техники. Сегодня для меня рояль стал скорее инструментом, который помогает мне завоевывать любовь девушек.

Может быть, именно потому, что я никогда не хотел зарабатывать, деньги сами ко мне идут. Я бы мог быть намного богаче, если бы вел дела с людьми, которые мне не нравятся. Я очень чувствительный человек,  не люблю ругательства, например. Да и вообще мало похож на миллионеров, с которыми вы наверное сталкивались. Я живу совершенно один – у меня нет водителя, друзей. Абсолютно романтичная жизнь. Я мог бы жить, если бы у меня не было денег. И я надеюсь, что со мной и тогда было бы интересно поговорить – об истории, о музыке, о театре. Главное – чтобы мои дети жили хорошо, чтобы я мог влюбляться и заниматься любовью.

– Сегодня мы все переживаем кризис. Сложнее всего – именно тем, у кого есть что терять. Вы позаботились ли  о том, чтобы не потерять деньги?

– Я чувствовал кризис еще в мае прошлого года и готовился к нему. Например, сократил личные расходы. У меня есть опыт, как пережить такие сложные периоды – ведь я только в Украине пережил и купоны, и карбованцы, и гривны… Я начал продавать активы, чтобы были живые деньги. Сегодня я в Париже хожу в те же рестораны, что и обычно. И там сейчас нет никого, хотя раньше за 2 недели нужно было заказывать столик.

– Когда, на Ваш взгляд, можно будет начинать инвестировать снова?

– У  Украины сегодня ситуация тяжелая – стране не хватает денег, их нет вообще. Но , что еще хуже – в стране серьезный политический кризис. Страна не двигается вперед уже несколько лет. И когда весь мир снова начнет движение вперед, Украина будет продолжать двигаться назад, потому что у нее нет управления.

Если во время, когда распался СССР, у Украины было все впереди, был энтузиазм, был потенциал, то сегодня не только ситуация на Украине ухудшилась и многое развалилось, но и, что является большим минусом, нет того энтузиазма…

– Есть ли у вас финансовый советник?

– Нет. Буквально этим  летом я потерял около $10 млн, потому что банкир принял неправильное решение. Банки оказались плохими советниками.

– Наверное, именно на правах давнего знакомого, Вы постоянно защищали Кучму в истории с убийством украинского журналиста Георгия Гонгадзе?

–  Это не потому, что я – кучмист. Поймите, я всегда смотрел на ситуацию в Украине еще и немного со стороны. Я всегда был тесно связан с Западом, у меня была квартира в Париже, сестра жила во Франции. На Западе Леонида Кучму любили. Когда Россия была еще очень слабой, у Кучмы, а, значит, и у Украины, была очень сильная позиция. Кучма начал вести проевропейскую политику.  Из – за того, что я много общался вне Украины, я знал, что уже в то время США искали человека, который мог бы стать конкурентом Кучмы. Сначала они думали о Лазаренко, Тигипко, но он остался кучмистом. И вдруг –в жизни молодого Ющенко появляется американка. Не забудьте, что Катерина Ющенко не просто гражданка США, она работала в администрации США.

Сразу видно было, что США решили сделать ставку на Ющенко. Ок, человека нашли, следующий шаг – найти грязную историю для Кучмы. Я лично знаю и убежден, что убийство Гонгадзе было совершено из-за любовной истории.  Кучма – не криминальный человек сам по себе, это не его почерк. У него не было конфликта с Гонгадзе такого, чтобы это завершилось убийством. Гонгадзе даже летал с ним на самолете в какие-то поездки. Я написал об этом в своей книге, после чего Украина хотела запретить выход этой книги во Франции.

История Ющенко, на мой взгляд, искусственная с самого начала. Вот прошло уже 4 года, а дело Гонгадзе по-прежнему не раскрыто. А недавно мама Георгия Гонгадзе официально извинилась перед Леонидом Кучмой.

– Близость к первым лицам вам помешала и в Украине – Вы уехали отсюда после конфликта с сыном президента Ющенко?

– Я закончил учебу в музыкальном училище, переехал в Киев, где писал музыку, делал проекты с украинскими звездами – Женей Фокиным, Ириной Билык, планировал сделать журнал об искусстве. Мы с братом основали радиостанцию – планов было много. Но вот в один день прекрасный день Андрей Ющенко в ресторане Декаданс мне начал угрожать, потому что мы собирались поставить его на обложку очередного номера журнала «Папарацци», собирались напечатать статью о том, как отдыхал в Турции «сын Бога» -он именно так себя и ведет. Он заявил мне: будет обложка – тебе конец.

Если мне запрещают что-то писать, я всегда сделаю наоборот. До этого я не был уверен, что этот сюжет интересен, но после этого решил, что напечатаю его обязательно. Но вместе с этим собрал чемоданы, хотя сам Червоненко заверил меня, что Андрей извинится. Но как только мы отправили в печать журналы, под окнами дома взорвалась машина моего брата Валида. Мы уехали. Он потом вернулся, а я уехал навсовсем.

Потом во Франции на пресс-конференции Ющенко – а он, по сути, очень хороший сам по себе человек – извинился передо мной за эту ситуацию и сказал, что даст нам с братом личную охрану. Он так и сделал. Мой брат жил два года 24 часа почти под личной охраной Президента. Но если подумать – Ющенко охранял Валида от кого? От собственного сына! Нонсенс!

– Сегодня вы снова близки к первому лицу страны, в которой живете. Говорят, что Вы дружите с  Президентом Франции Николя Саркози.

– Нет, я не являюсь близким другом президента. Мы разного возраста. Можно сказать, что я близок к семье президента Саркози. Это правда. Просто так получилось, что когда я стал известен во Франции, он был министром внутренних дел и  любил общаться со «звездами». Скорее я – близкий друг его сына, кроме того, Саркози женился на моей подруге Карле Бруни, ему очень повезло, Карла удивительно умна. И я за них очень рад. Но с момента наступления кризиса президент не в настроении и я его редко вижу.

– Может ли случиться так, что Вы решите вернуться в Украину?

– Я уверен, что такое время настанет. Я просто жду, когда Ющенко отойдет от дел. Я уверен, что после этого он не будет жить в Украине.  И я очень надеюсь, что тогда я вернусь.

–  Не думали об украинском гражданстве?

– Я стараюсь быть выше паспорта. Выше границ. Душа ведь границ не знает. Место рождения, место смерти – это вопросы, который от нас не зависят. Я хочу оставить все так, как есть, до самой смерти. У меня есть гражданство, есть паспорт, пусть так и будет. Кроме того, я не считаю себя только украинцем. Я одновременно и француз, и украинец и русский. Хотя мой брат Валид стал 100% украинцем, и я его в этом поддерживаю.

– Омар, Вы сказали, что наступил момент, когда вы стали известны во Франции. Как это случилось?

– После ток-шоу «Последний герой. Звезды». Меня пригласили буквально за день до начала шоу, но я согласился. Во время участия в этом шоу я не старался выиграть – в программе участвовало много известных спортсменов, я сразу решил, что соревноваться с ними в том, кто больше наловит рыбы или принесет веток для костра, глупо. Поэтому я принципиально ничего не делал.

Например, я делал девушкам массаж, а они стирали мои вещи. Потом оказалось, что мое равнодушие очень понравилось зрителям. Да и организаторы шоу постарались. Они создали иллюзию того, что у меня роман с одной из участниц – Лоаной, и французы с интересом наблюдали за «развитием» этого «романа». В итоге я на удивление долго продержался – выбыл почти перед самым финалом. И после этого, как говорят, пришла слава – меня стали узнавать на улицах, просить автографы, месяца три я не сходил с обложек французских журналов.

– Как сегодня строится Ваш день?

– Сейчас работа не такая насыщенная, как раньше. Можно работать с утра до вечера, но люди не могут за эту работу платить. Главное мое занятие – я пишу книгу, которая выйдет в сентябре и будет называться «Омар Арфуш. Из виртуальной жизни в реальную». Я зарегистрировался на «Одноклассниках», много общаюсь, мои друзья – модели, я по-прежнему  в модельном бизнесе, пишу об этом. Книга будет интересной. Я так думаю, потому что первая моя книга стала бестселлером во Франции. В ней шла речь о моей жизни до переезда в Париж. А в этой я опишу последние годы

Кроме того, веду активную культурную и светскую жизнь – меня приглашают почти каждый вечер на светские или политические ужины, я хожу в оперу, на концерты.

– После того, как допишете книгу, страничку на «Одноклассниках» закроете?

– Не знаю. Я посмотрю на реакцию людей после выхода книги. Очень многие узнают в ней себя, это будет международный скандал. «Одноклассники» – это страны бывшего СССР. А я общаюсь еще и в FaсeBook – это весь мир. Многие девушки – модели общаются со мной, не зная, что их соседки по комнате общаются со мной тоже. Вот только сегодня такая вещь обнаружилась и на сайте вспыхнула новая ссора. Но моя книга – именно об этом.

Девушки все красивые, очень интересные. После первых таких конфликтов я думал, что некоторые из них перестанут со мной общаться, но, как оказалось, у девушек конкуренция только вызывает желание побороться.

– Будет ли Ваша книга издаваться в Украине, России?

– Книга выходит во Франции, но мой французский издатель сейчас ведет переговоры с российским издателем. Проблема в том, что в ней, наверное, придется изменить все имена. Во Франции ты можешь писать об отношениях с разными людьми, тогда агенты русских моделей скорее всего не захотят, чтобы девушки фигурировали в книге. И нужно будет согласовывать с ними… самые интересные моменты.

– Чем вы увлекаетесь, кроме автомобилей Bentley, оперы и сочинения музыки, если последнее можно назвать увлечением? Вы сказали, что сейчас собираетесь идти на футбол?

– Футбол появился, когда я начал общаться с детьми президента Саркози. Они меня в этот вид спорта затащили, но я его люблю не очень сильно. Мой любимый спорт – виндсерфинг и общение с девушками.

Омар, вы постоянно на виду, в центре скандалов, сплетен. Вы от этого не устали?

– Вокруг меня нет таких уж громких скандалов после последнего – с сыном Ющенко.

Все писали, например, что Арфуш испортил визит Ющенко во Францию. Ющенко говорит: покажите ваш журнал. Показали. Он удивился: за такое не сжигают машины…  Он на самом деле глубоко хороший человек. У меня к нему лично претензий нет.

Просто я, наверное, необычный человек, люди не знают, как со мной общаться… Андрей Ющенко, например, когда так со мной поступил, не думал, что государство Франция вступиться за меня. Очень часто люди что-то делают, не думая о последствиях, вот и все.

Интервью подготовила Наталья Тютюненко

2009-06-10